Если бы кто-то из живущих вздумал написать книгу обо всех убиенных младенцах, не хватило бы места на ее страницах — так много жертв приносим мы торжествующему врагу рода человеческого. Такая книга есть — на небесах, и все ее листы — как обнаженные раны, каждая строчка истекает кровью. Наша Кровавая книга.
Вот лишь несколько строчек — несколько историй. Что-то было со мной, что-то услышано от других.
***
— У моей дочери уже было трое детей, и вот она
забеременела четвертым. Что делать? Плодить ни-
щету? Решили с мужем, что хватит им и троих детей. Этих бы воспитать как следует, дать им все необходимое.
Сделала она аборт. А через неделю ее муж поехал на рыбалку и не вернулся. Погиб... Убийц так и не нашли. Осталась она с тремя малыми на руках. Вот уж вдоволь хлебнула и горя, и нужды...
***
У Наташи двое детей. Старший сын уже взрослый, учится в институте. Очень хороший, добрый юноша. А младший... Нет, он очень умен, отлично учится, никогда не обижает животных. Но детей, особенно маленьких, просто ненавидит. Еще трехлетним малышом он кричал, распаляясь злобой:
-Я убью его! Зарежу! Разорву на кусочки! Я ему голову разобью!..
Отец и мать — оба с высшим образованием, интеллигентные люди. Все учат его добру, все стараются обуздать кипящую в нем ярость. Но единственное, чего смогли добиться, — это чисто внешнее укрощение страсти. Тяжелый, жестокий взгляд, клокочущий в самом сердце ребенка гнев — с этим ничего не могут поделать.
— Это мне Божья кара за мой грех, — говорит Наташа.
Она забеременела вторым младенцем, когда старшему было четыре года. Рожать? Но так не хотелось опять надолго оставлять работу, всецело погружаться в докучливый быт. Муж сказал ей
сразу: решай сама, хочешь — рожай, не хочешь — твое дело. Обе матери — ее мама и свекровью один голос заявили: на нас не рассчитывай, помочь материально, игрушками и одежкой, — поможем, но сидеть с малышом не будем. Самим еще работать да работать...
В ночь перед операцией Наташе привиделось: к ее кровати подходит Женщина, вся в черном, и протягивает ей дитя:
— Наташа, возьми!
Та отвернулась: не надо . Женщина настаивала:
— Наташа, ты погляди, какая девочка — хорошенькая, беленькая, вся в тебя. Возьми ее, Наташа!
Но она и слышать не хотела о ребенке. Утром подивилась странному сну и отмахнулась: нет уж, решила сделать, теперь нечего раздумывать. Отказаться бы, — стучало в глубине сердца, — пока не поздно... да нет, стыдно!.. Все анализы сданы, в больницу кладут по знакомству...
И операция прошла на редкость удачно, безболезненно. Только вдруг, ни с того ни с сего, накатила такая истерика — Наташа забилась в рыданиях. А ночью вновь увидела Ту Женщину в черном и теперь уже сама побежала за ней:
— Дай мне доченьку!
— У Меня ее нет, — ответила Женщина.
— Дай мне, дай мою доченьку! — плача, продолжала молить Наташа. И бежала вслед за удаляющейся Женщиной:
— Дай хоть взглянуть на нее!
— Ищи ее в мусоре, — услышала в ответ.
***
— Первый аборт я делала не в больнице — стыдно было признаваться в своем блуде. С мужем я разошлась. А тут любовь... Уже и младенца во мне не было, но чувствовала себя я все хуже и хуже. Что-то сжигало изнутри, и кровотечение не прекращалось. Пришла к подруге: что мне делать — погибаю! Целый день мы ходили по ее знакомым, и все без толку. А вечером, уже у нее дома, произошло ужасное.
Кровь хлынула неудержимым потоком. Все, конец? Подруга бросилась к телефону. На мое счастье, «скорая» примчалась тут же, и ехать было недалеко. Спасли... А назвалась я не своей фамилией: точнее, подруга при вызове сказала, что я — Трегубова из города Горького.
Прошли годы. Я вышла вторично замуж. Родились дети...
Этот брак не принес мне счастья. Многое пришлось пережить. Но самым жестоким ударом была измена мужа. Моя разлучница — Трегубова, а сына ее зовут так же, как и несостоявшегося отца трех моих нерожденных младенцев.
***
- Как-то ночью я увидела себя над какой-то мрачной ямой, а оттуда слышались жалобные крики: — Мама, мамочка! ..
И вот я уже стою среди каких-то детишек, одетых в лохмотья. Они обступили меня, хватают за руки, тянут к себе и все приговаривают: — Мама, мамочка!
Мне страшно смотреть в их пустые глаза, жутко от холодных прикосновений. И не вырваться, не уйти от них. Старшая девочка радуется: — Теперь ты никуда не уйдешь, останешься с нами. Я кричу: — Пустите меня, мне надо идти. Меня дети ждут! — Дети? А мы что — не дети? Мама, почему ты нас бросила? Так я и проснулась под их неутешный плач...
***
— Не думала, что столько радости может принести сон. Мне привиделось, будто я в каком-то обыкновенном доме, где много — восемь или десять — маленьких детей. Красивых, чистеньких, беленьких... Со мной еще одна женщина.
Вдруг в дверь стучат, и вторая женщина спрашивает, кто там и что нужно. За дверью стоят незнакомые мужчины, и один из них — аккуратно одетый,приличного вида — говорит:
— Здесь два моих сына. Откройте, я заберу их. Женщина готова открыть дверь, но я в ужасе останавливаю ее:
— Это же охотник за детскими органами! Не отдавай детей, он лжет!
Тот настойчиво требует, чтобы ему отдали двух мальчиков (почему-то ему нужны именно два малыша, примерно двухлетние; он называет их имена и фамилию, говорит, что его прислала за ними жена). Пока идут переговоры, я закрываю мальчи-
ков в шкаф, но, понимая, как ненадежно это укрытие, осторожно выбираюсь с малышами через окно. И бегу, несу их обоих, крепко прижимая к себе, и не чувствую тяжести — такие они легонькие, невесомые так ласково и доверчиво прильнули ко мне. Бегу, радуясь тому, что удалось спасти детишек. Ведь остальные-то дети в доме торговцу органами не нужны...
Просыпаюсь совершенно счастливая, словно это наяву мне удалось спасти малышей.
Господи, неужели хотя бы двоих отмолила?..
Ольга Ларькина
Свежие комментарии