Я хочу покаяться не в убийстве собственного ребенка - в этом грехе я, слава Богу, не повинна. Знакомую, о которой пойдет речь, на непоправимый поступок толкнули отчасти мои слова, сказанные в припадке горячности (хотя это ни в коей мере их не оправдывает). Как издавна говорят на Руси: "Слово не воробей, вылетит - не поймаешь!
Так получилось, что самые бурные годы перестройки, коренным образом изменившие жизнь нашей страны, совпали с моей студенческой юностью в Москве. Нам было по 18-20 лет, и мы, как губки, восторженно впитывали все, что происходило вокруг, открывая для себя жизнь с неизвестных доселе сторон. Бегали на митинги, нашумевшие спектакли, выставки и poк-концерты, жадно читали и обсуждали газетные и журнальные публикации, слушали запрещенную ранее музыку. В нашей комнате общежития вечно "тусовались" неформалы всех возможных мастей: хиппи, панки, члены разнообразных политических объединений, самодеятельные poк-музыканты и прочая бо-
гемная публика, коромыслом висел табачный дым и полуночные беседы запивались литрами чая и более крепких напитков.
У моих соседок по комнате была подруга по имени Ольга, на которую я, недавняя "домашняя девочка", смотрела с немалой долей ужаса. Ольга давно ушла из дома и жила по всевозможным тусовочным "флэтам", курила, сквернословила, не чуждалась наркотиков, не говоря уже о приверженности так называемой "свободной любви". И наконец произошло то, что должно было произойти - Ольга "залетела".
Решение было однозначным - аборт. Но за день или два, обсуждая в нашей комнате предстоящее событие, она вдруг произнесла полушутя, полусерьезно:
- А может быть, все-таки родить? Будет "бэбик"...
- Ага, конечно, рожай! - подхватили девчонки. И... бурно веселясь, начали вместе с Ольгой расписывать друг другу "радужные" перспективы Ольгиного "бэбика". Слушать это было невыносимо, и я, не выдержав, сказала зло: "Тогда тебе действительно лучше сделать аборт!"
Пауза, и... все разразились дружным хохотом. "Вот так, значит. Решили судьбу!" - как-то удивленно воскликнула одна из моих соседок. "Ну, решили так решили", - махнула рукой слегка сникшая Ольга.
...Ольга вернулась через несколько дней, и все пошло по-прежнему. Но когда она рассказывала в нашей комнате о кошмарных подробностях аборта, о том, что врач долго не мог найти голову младенца, я вдруг, с ужасом и раскаянием вспомнив свои недавние жестокие слова, почув-
ствовала (осознала я это значительно позже), что непоправимое уже произошло, и что я тоже причастна к убийству Ольгиного ребенка. Я оправдывала себя тем, что Ольга давно уже все решила и мои слова не сыграли никакой роли, что этому ребенку, зачатому в пьяном угаре (Ольга даже не помнила, кто был его отцом!), быть может, действительно лучше было бы не родиться... оправдывала,но не находила оправдания.
Теперь, через десять лет, молясь о прощении своей вины,- я с горечью и сожалением думаю: а может быть, рождение ребенка изменило бы Ольгину жизнь? Ведь человек она, в сущности, очень неплохой, а вспоминая, как она по-матерински опекала малолетних панков, легко представить, что необходимость заботиться о крошечном родном человечке сделала бы ее хорошей матерью. И, бросив ей в лицо непоправимо злые слова, я совершила двойной грех: не только подтолкнула к убийству беззащитного малыша, но, осудив Ольгу, отказала ей в праве на материнство, в милосердно дарованном Господом шансе отпасть от прежней, греховной жизни.
Ведь даже среди фарисеев, которых Христос считал значительно дальше от Царства Божия, нежели разбойников и блудниц, не нашлось того, кто посмел бы кинуть камень в грешницу, услышав от Господа: "Кто без греха, пусть первым бросит камень!" (как же далеки тогда были от меня эти евангельские слова!). Гордясь собственной "праведностью" (хотя и далеко не благодатного свойства - я тогда еще не была крещена),тем, что не поддалась на многие соблазны, которыми изобиловала вольная жизнь вдали от дома и родителей, я не понимала тогда, что грешна ничуть не меньше, а может быть, даже больше. Ибо те пороки, которые я осуждала в своих сверстниках, все же менее страшны чем фарисейская гордость, так как оставляют в глубине души чувство вины и опустошенности: об руку с блудом следует одиночество, а после алкогольного и
наркотического опьянения наступает "ломка"; сломить же фарисейскую гордость и привести к покаянию порой может, как это ни прискорбно, лишь более глубокое падение...
Прости меня, Господи!
Надежда
Свежие комментарии